Д-р Карен Шелтон: Где ты заметил этого славного человека, Кристофер?

Кристофер: На лесной дорожке, он шел от поляны в другую сторону. Далеко уже.

Д-р Карен Шелтон: И когда ты его увидел… что было потом?

Кристофер: Я закричал, стал звать на помощь.

Д-р Карен Шелтон: Он тебя услышал?

Кристофер: Не-а. Он дальше пошел.

Д-р Карен Шелтон: И ты за ним?

Кристофер: Ага.

Д-р Карен Шелтон: Ты раньше говорил, что в лесу было светло, и ты подумал, что настал день?

Кристофер: Ага. Он из леса уходил. И свет был яркий. Вот я и подумал, что настал день.

Д-р Карен Шелтон: Но оказалось, это светила фарами машина Мэри Кэтрин.

Кристофер: Да.

Д-р Карен Шелтон: А когда ты выбрался из леса, куда подевался тот славный человек?

Кристофер: Не знаю. Убежал, наверно.

Нажав на «паузу», шериф вгляделся в Лес Миссии. Почти всю вторую половину дня его машина была припаркована на лесной опушке. Он во все глаза смотрел сквозь лобовое стекло. И одновременно прокручивал эту запись. Раз за разом. Уже сам перестал понимать, что хочет услышать. Но не то, что лезло в уши. А нечто такое, что постоянно ускользало.

Он отработал сверхурочно две смены. Бюджет не резиновый – как будет оплачиваться время, потраченное им самим и его подчиненными (включая двух женщин)? А бюджетных средств не хватало даже на то, чтобы заменить этот древний кассетник. Ну да ладно. Главное сейчас – задержать «славного дядю».

При условии, что тот существует, разумеется.

Шерифа терзали подозрения. Он без труда представил, каково пришлось семилетнему шкету, измученному обезвоживанием, голодом и страхом. Такой, конечно, ждал, чтобы кто-нибудь его обнял, вот и внушил себе, что древесные сучья похожи на руки.

Но присутствовал ли там вообще человек – хоть славный, хоть какой – в этом еще требовалось разобраться.

Не для того, чтобы отблагодарить этого Доброго Самаритянина[23].

А в первую очередь для того, чтобы установить, имело ли место похищение.

Д-р Карен Шелтон: Кристофер, а как выглядел этот славный человек?

Кристофер: Не знаю. Я лица его ни разу не видел.

Д-р Карен Шелтон: Но хоть что-нибудь в нем тебе запомнилось?

Кристофер: Волосы белые. Как облако.

Шериф много чего насмотрелся на прежнем месте службы. В Хилл-дистрикте – самом неблагополучном районе Питтсбурга. Видел, какие преступления совершаются против детей. А дети у него на глазах лгали, из страха выгораживая виновных. Или еще того хуже… из преданности. Но в беседе с врачом он выяснил, что Кристофер, судя по всему, не пострадал. Во всяком случае, у него на теле не обнаружили никаких видимых следов физического воздействия.

Впрочем, опыт подсказывал шерифу, что не каждая рана оставляет видимый след.

Д-р Карен Шелтон: Еще что-нибудь сможешь припомнить?

Кристофер: Он прихрамывал. Как будто ногу сломал.

Шериф остановил запись и рассмотрел сделанный художником набросок. Доктор Шелтон испробовала все средства, описанные в справочниках, но Кристофер так и не вспомнил лицо славного человека. Хотя в остальном дал вполне достоверное описание. Рост высокий. Припадает на одну ногу. И еще волосы белые.

Как облако.

Поднеся к губам картонный стаканчик из кофейни «Данкин Донатс», шериф прополоснул рот горьким, холодным кофе. Еще с минуту поизучал набросок. Что-то не так. Он нутром чуял.

Шериф открыл дверцу автомобиля.

Вышел.

И направился в глубь Леса Миссии.

Этот лес шериф знал плохо. Раньше его в этот пригород не заносило. И только завершив то последнее дело в Хилл-дистрикте, он подал рапорт о переводе. Выбрал для себя место потише – городок Милл-Гроув. Здесь его все устраивало, если не считать подпольной лаборатории по производству метамфетамина, организованной парой экспертов, подвизавшихся на ярмарке научных идей. Нарушения общественного порядка ограничивались употреблением алкоголя лицами, не достигшими установленного возраста, да изредка – нахождением голой малолетки на заднем сиденье арендованного папиком спортивного автомобиля. Ни тебе оружия. Ни убийств. Ни уличных банд.

Рай земной.

Рай длился без малого один год. После чего дежурному поступил сигнал об исчезновении мальчика по имени Кристофер Риз, и мать потребовала немедленной встречи с шерифом. Пришлось ему вылезти из постели и поставить в микроволновку выдохшийся кофе. Перебив кофейную горечь тремя щепотками соли, он потягивал этот напиток всю дорогу до участка. По прибытии он уже был полностью готов снять с заявительницы показания, объявить сбор всего личного состава и подставить женщине накачанное, обтянутое формой плечо, чтобы та смогла выплакаться.

Но у матери Кристофера слез не было.

Она принесла с собой недавнее фото ребенка. Список приятелей. Расписание уроков и внеклассных занятий. И его обычный распорядок дня. Когда шериф спросил, кто мог желать зла матери или ребенку, она назвала только одного человека. Своего бывшего сожителя из Мичигана по имени Джерри Дэвис.

Шерифу оказалось достаточно одного щелчка мышью, чтобы увидеть в Джерри подозреваемого. Не то чтобы отъявленный рецидивист, но склонен к насилию. Драки в питейных заведениях. Нанесение побоев бывшей жене. В подпитии поднял руку на мать Кристофера. Отрубился. В ту же ночь она его бросила. Шериф ее зауважал: она не стала проверять, сдержит ли сожитель свое обещание «завязать». Большинство известных шерифу женщин терпели, пока не оказывалось слишком поздно.

– Как вы считаете, миссис Риз, Джерри мог похитить Кристофера?

– Нет. Я замела следы. Он никогда нас не найдет.

Но шериф хотел удостовериться. Воспользовавшись служебным телефоном с блокиратором номера, он связался с начальником цеха и узнал, что Джерри всю неделю вкалывал на заводе. А если кто не верит – это зафиксировано камерами видеонаблюдения. Начальник цеха спросил, в чем, собственно, дело, но шериф решил не давать Джерри наводок относительно местонахождения Кристофера и его матери. А потому сказал, что звонит из Калифорнии. Поблагодарил своего собеседника и повесил трубку.

Когда подозрения с Джерри Дэвиса были сняты, шериф организовал надлежащие следственные действия. Сам опросил учителей и одноклассников ребенка, а помощников откомандировал просматривать все имеющиеся записи с камер наружного наблюдения и придорожных видеокамер в радиусе пятнадцати километров. Но ребенок как сквозь землю провалился. Никаких признаков похищения. А прошедший ливень не оставил шансов найти хотя бы один след.